Знаки судьбы Григория Левенфиша
Выдающийся советский гроссмейстер дореволюционного поколения родился 19 марта 1889 года, а ушел из жизни 60 лет назад в феврале
Когда мне было лет 12-13, тренер Владимир Юрков выдал на две недели дефицитную книгу «Теория ладейных окончаний» Смыслова и Левенфиша, сказав лаконично: «Учи!» Кто такой Василий Васильевич Смыслов, я уже знал и даже сыграл с ним в сеансе (увы, похвастаться нечем), а фамилию его соавтора слышал впервые. Впрочем, какое это имело значение? Книга очень понравилась, но купить собственный экземпляр было нереально, доступа к ксероксам у простых смертных тоже не было, и я решил книжку попросту… переписать. Уж не знаю, насколько эффективен такой способ изучения теории эндшпиля, но ладейники я потом играл с большим удовольствием!
А вот монументальный четырехтомник Ботвинника «Аналитические и критические работы» достать удалось, я его несколько раз проштудировал от и до. В первом томе Михаил Моисеевич, в том числе, рассказывал о своем матче за звание чемпиона СССР 1937 года с тем самым неведомым Левенфишем. Надо же, великий Ботвинник не смог его обыграть!
Первый советский чемпион мира писал:
«Так сложилась судьба русских шахмат, что сильнейшие представители дореволюционного поколения мастеров – А. Рубинштейн, А. Нимцович, А. Алехин, Е. Боголюбов – оказались после Октябрьской революции за рубежом. Но следует признать, что и те мастера, кто передавал свой опыт молодым советским шахматистам, были весьма талантливы и хорошо справились со своей учительской миссией. Наиболее опасным партнером среди них был, пожалуй, Григорий Яковлевич Левенфиш (1889–1961).
Он профессионально изучал шахматы, несмотря на то, что многие годы работал как инженер-химик. Левенфиш был универсально образованным мастером. Ему были свойственны изящные комбинации, неожиданные тактические удары, большая энергия в ведении борьбы. С исключительной глубиной проводил он окончания и лишь относительно слабее разбирался в позиционных тонкостях.
Наивысший спортивный успех Левенфиша – победа на чемпионате СССР 1937 года в Тбилиси. После этого соревнования, осенью, и состоялся наш матч на первенство страны. С точки зрения шахматной практики я провел матч неудачно, но в творческом плане соревнование не было лишено интереса. Мой опытный партнер проявил себя с лучшей стороны, добился ничейного результата (+5–5=3), сохранил звание чемпиона Советского Союза и доказал, что его победа в Тбилиси была не случайной. Этот успех 48-летнего гроссмейстера, увы, был последним в его шахматной карьере, хотя отдельные партии он еще много лет проводил с прежним блеском».
Зачем вообще Ботвиннику, к тому моменту – признанному лидеру советских шахмат, победителю международных турниров в Москве (1935) и Ноттингеме (1936), понадобилось вызывать на матч Левенфиша? И что за странный регламент – всего 13 партий? Эти вопросы пришли в голову гораздо позже…
* * *
Гершлик Левенфиш родился 19 марта 1889 года на территории современной Польши, входившей тогда в состав Российской Империи, в городке Петрокове (ныне – Петркув-Трыбунальский). «Наша семья часто переезжала из одного города в другой, как того требовали дела отца, – вспоминал Левенфиш. – Но, по-видимому, деловыми качествами отец не обладал, и забота о пропитании падала на плечи матери. Учительница по профессии, она вынуждена была грошовыми уроками зарабатывать на кусок хлеба…
В шахматы я научился играть в шестилетнем возрасте у отца. Я оказался способным учеником, отец же играл плохо и вскоре начал мне проигрывать. Самолюбие его страдало, и домашняя атмосфера сгущалась. Матери и мне шахматные сражения доставляли одни огорчения».
В 1906 году Левенфиш после окончания гимназии в Люблине отправился «покорять Петербург». Способный юноша успешно сдал экзамены сразу в три престижных института – Горный, Путейский и Технологический. «После зрелого размышления я поступил на химическое отделение Технологического института, одного из лучших по составу профессуры. Химией я увлекался давно и не раз отравлял своими опытами атмосферу нашей квартиры, вызывая справедливые нарекания матери».
Наверно, это был знак судьбы: в Технологическом институте оказался очень сильный шахматный кружок. Играли там обычно на деньги, стандартная ставка – 25 копеек за партию, или, как называли эту сумму, «франк». Одним из соперников Левенфиша был Василий Осипович Смыслов, отец будущего чемпиона мира и его соавтора. «Я с увлечением сражался с лучшими шахматистами кружка, уплачивая им “франки” за учебу. Но за несколько месяцев я резко шагнул вперед, и “франки” потекли в обратную сторону». Так что Левенфиш был типичным самоучкой: ни тренеров, ни даже хороших учебников у него не было.
В 1909 году в Петербурге состоялся Конгресс памяти Чигорина, на который приехали чемпион мира Эмануил Ласкер, а также Рубинштейн, Шлехтер, Дурас, Тейхман и другие сильнейшие маэстро. Шахматная жизнь в столице России становилась все более и более активной. Вскоре после окончания Конгресса был устроен смешанный турнир для шахматистов первого и второго разряда, в который допустили Левенфиша. В 20 лет он впервые участвовал в турнире, впервые играл с часами и, конечно, очень волновался. Но выступил блестяще: набрал 12 очков из 13-ти и занял чистое первое место!
Звание мастера Гершлик завоевал в 1911 году на крупном международном турнире в Карлсбаде. Главным занятием для него оставалась учеба, и на турнир он поехал лишь потому, что тот проходил летом, во время каникул. А дальше – еще один знак судьбы. Вспоминает Г. Левенфиш:
«Для меня лично существенным шахматным событием оказался переезд Алехина в Петербург. По окончании гимназии Алехин поступил в петербургское училище правоведения. Эта привилегированная школа давала юридическое образование и готовила будущих дипломатов. Принимали туда дворян, и притом только богатых дворян. Правоведу не полагалось ездить в трамвае, а следовало обзавестись собственным выездом. На старших курсах правоведы содержали обычно какую-либо француженку из многочисленных столичных варьете для улучшения парижского прононса.
Родители Алехина были весьма состоятельными людьми. Отец – помещик, мать – совладелица текстильной фабрики. Но он не интересовался ни выездами, ни француженками. Его страсть – шахматы доминировала над всеми другими интересами в жизни…
Вплоть до 1914 года я был постоянным партнером Алехина. Много десятков легких партий мы сыграли с ним. Такого интересного партнера, как Алехин, я не встречал за всю свою жизнь. Играл Алехин с большим нервным напряжением, беспрерывно курил, все время дергал прядь волос, ерзал на стуле. Но это напряжение удивительным образом стимулировало работу мозга. Богатство идей в творчестве Алехина общеизвестно. В легких, неответственных партиях оно проявлялось, мне кажется, еще ярче. Исключительную изобретательность Алехин показывал при ведении атаки, в защите он был более уязвим. Тогда ему шел двадцатый год, в этом возрасте многие выдающиеся шахматисты походили на Алехина. Но в дальнейшем Алехин на протяжении 35 лет почти без перерыва и отдыха играл в турнирах и матчах, а нервная система и мозг работали безотказно. Неудачи Алехина в период 1935-1938 годов были вызваны, как известно, отнюдь не шахматными причинами. На мой взгляд, Алехин является феноменом, единственным в истории шахмат.
Перевес в наших встречах был на стороне Алехина. Малейшее ослабление моего внимания влекло за собой тактическую выдумку моего партнера, и исход партии не вызывал сомнений. Алехин обладал феноменальной шахматной памятью. Он мог восстановить полностью партию, игранную много лет назад. Но не менее удивляла его рассеянность. Много раз он оставлял в клубе ценный портсигар с застежкой из крупного изумруда. Через два дня мы приходили в клуб, садились за доску. Появлялся официант и как ни в чем не бывало вручал Алехину портсигар. Алехин вежливо благодарил…»
* * *
В начале 1913 года Левенфиш женился. Его избранница Елена Гребенщикова происходила из очень знатной, но обедневшей дворянской семьи. Чтобы этот брак стал возможен, Левенфиш перешел в христианство и после крещения стал Григорием Яковлевичем.
«Увы, первый брак Г.Я. Левенфиша оказался трагическим. Не прожив и трех лет, умерла от дифтерита первая дочь Лида. От сепсиса в страшных мучениях погибла в 1917 году и Е.В. Гребенщикова – ей было только 24 года. Левенфиш остался с дочерью Еленой, родившейся 30 июня 1916 года», – рассказал Александр Кентлер в статье «История. Григорий Яковлевич Левенфиш».
Вообще, статный и обаятельный Левенфиш пользовался большим успехом у прекрасного пола: он был женат пять раз. «Высокий, представительный, в очках, замкнутый, с виду настороженный и недоступный, почти для всех саркастичный и даже язвительно-желчный, Левенфиш на самом деле был жизнерадостным и остроумным человеком. Для тех немногих, кто знал его близко и был близок ему, – отзывчивым и мягким. По-старомодному вежливым и галантным с женщинами, к улыбкам которых был неравнодушен всю жизнь. Меломан и друг музыкантов, он был очень эмоционален и азартен. Его нередко можно было увидеть за карточным столом», – писал Генна Сосонко в своем замечательном эссе «Подводя итоги».
Центральным шахматным событием августа 1914 года стал масштабный и весьма представительный Конгресс германского шахматного союза в Мангейме. В главный турнир были приглашены и российские шахматисты: Алехин, Боголюбов, Флямберг и Левенфиш. Однако Григорий от заманчивого предложения отказался, поскольку в тот момент работал над дипломным проектом в институте. Благодаря этому он избежал плена, в который попали его соотечественники-шахматисты, но и окончить институт не сумел, поскольку началась Первая мировая война.
«Я был мобилизован как химик и работал сначала на одном из химических заводов. Но вскоре германские войска пустили в ход газы, и я был переведен на производство противогазов… В бурные военные революционные годы немало пришлось пережить. Я работал на военных заводах, а иногда оставался совсем без работы» (Г. Левенфиш).
Больше никаких подробностей в книге Григория Левенфиша «Избранные партии и воспоминания», увидевшей свет в 1967 году, через 6 лет после смерти автора, вы не найдете. Почему? Сосонко приводит такое свидетельство:
«Вы знаете, Дэвик, что они со мной сделали? – в отчаянии воскликнул Левенфиш, встретив Бронштейна в издательстве «Физкультура и спорт». – Они выкинули у меня половину книги, всё самое острое и интересное!»
Но кое-что «острое и интересное» все-таки осталось. Меня, например, поразил рассказ о том, в каких условиях проходил первый послереволюционный чемпионат страны (он назывался Всероссийская шахматная олимпиада). В нем участвовали почти все сильнейшие шахматисты, оставшиеся на территории советской России; первое место занял Алехин, второе Романовский, третье Левенфиш.
«Организация питания участников олимпиады была нелегким делом. Их разместили в общежитии “на полное довольствие”. Увы, в этот тяжелый для республики год оно состояло из двухсот граммов хлеба и обеда. На первое мы получали суп из селедочных голов, на второе – селедочные хвосты. Куда девалась средняя часть селедок, нам не удалось установить…» (Г. Левенфиш).
* * *
Химик, специалист по стеклу, Левенфиш стал шахматным профессионалом очень поздно, когда ему было уже 44 года. В его книге об этом важнейшем повороте жизненного пути также ничего не сказано, если не считать несколько абстрактного рассуждения: «Мне не раз приходилось совмещать игру в турнирах с инженерной работой. На основании жизненного опыта я хочу предостеречь от такого совместительства. Качество игры снижается, а нервная система недопустимо изнашивается. Ласкер как-то сказал, что очко – это факт, от которого не уйдешь. Никому неинтересно, что вы пришли на игру переутомленным и из-за этого потерпели поражение».
Сосонко утверждает, что это было вынужденное решение: «Авария на железной дороге, вызванная несработавшим семафором, была расценена как вредительский акт. Левенфиш был взят в тот же день и выпущен только после многочасового допроса в ГПУ. Поданная за несколько месяцев до происшествия докладная об изменении технологического процесса производства стекла спасла его от тюрьмы. Но надолго ли?»
Вспомним, что в начале 1930-х годов в Советском Союзе прошло несколько громких судебных процессов над «специалистами-вредителями». Левенфиш принадлежал к старой интеллигенции, на которую новая власть смотрела косо, называя в лучшем случае «попутчиками». Так что его выбор вполне понятен: в шахматном мире было безопаснее.
В Союзе в это время подросло уже целое поколение молодых мастеров во главе с Ботвинником, однако Левенфиш доказал, что вполне может выдерживать с ними конкуренцию. Он выиграл IX (1934/35, вместе с И. Рабиновичем) и X чемпионаты СССР (1937), набрал «+2» во втором московском международном турнире 1935 года. В третьем (1936) сыграл менее удачно, но проявил себя настоящим джентльменом, которому чужды закулисные игры. Вот рассказ самого Григория Яковлевича, который цензура почему-то пропустила:
«Перед последним туром создалось напряженное положение в борьбе за первое место. Ботвинник отставал от Капабланки на пол-очка, причем ему предстояла встреча со мной, а Капе – с Элисказесом. Утром я, как обычно, прогуливался в саду у кремлевской стены и застал там Капабланку.
– Положение ваше затруднительно, – сказал мне Капа. – Все поклонники Ботвинника жаждут вашего поражения.
Я уверил Капабланку, что мне чужды всякие неспортивные соображения, но Капабланка добавил:
– Не беспокойтесь, я вас выручу и выиграю у Элисказеса.
Действительно, Капа в хорошем стиле победил австрийского чемпиона. Моя партия с Ботвинником закончилась вничью».
Для Левенфиша было делом чести в этой ситуации сделать ничью с Ботвинником, который вообще-то и без посторонней помощи играл очень мощно. Будущий чемпион мира избрал черными свой любимый тогда вариант дракона, быстро захватил инициативу, выгнал белого короля в центр и на 38-м ходу мог нанести несложный нокаутирующий удар, однако в цейтноте упустил свой шанс. Дело закончилось эндшпилем с лишней пешкой у черных, где разноцветные слоны позволили белым удержать позицию.
Левенфиш владел иностранными языками и много общался с Капабланкой и Ласкером, причем с немецким чемпионом – не только на турнирах, но и в тот период, когда он жил в Москве. Оба великих маэстро высоко оценивали шахматное дарование Левенфиша.
* * *
Кульминация спортивной карьеры Григория Левенфиша – матч 1937 года с Михаилом Ботвинником.
«Чемпионат СССР (Тбилиси, 1937) я пропустил: защищал кандидатскую диссертацию. Ильин-Женевский горячо меня порицал; Крыленко прислал угрожающую телеграмму («Ваше поведение ставлю на ЦК»)… Затем Крыленко остыл. Если ранее он заявлял: “Никаких матчей!” – то летом 1937 года объявил о проведении матча между мною и победителем чемпионата страны. Надо же было определить сильнейшего советского шахматиста! Левенфишу было под пятьдесят. Наряду с Романовским он был виднейшим представителем дореволюционного поколения мастеров. Техникой обладал незаурядной, спортивный характер отличный, и поэтому его шахматный век был продолжительнее, чем у Романовского.
Матч играли до шести выигранных, при счете 5:5 – ничья, и чемпион сохранял свое звание. Провел я матч слабо: в глубине души недооценивал партнера, но основная причина, конечно, состояла в том, что все силы были отданы диссертационной работе» (М. Ботвинник «К достижению цели»).
Обратите внимание на регламент: такой же принцип отстаивал Фишер перед несостоявшимся матчем с Карповым – претендент должен выигрывать с преимуществом в два очка! Ботвинник с легкостью на это согласился – очевидно, и впрямь недооценивал соперника, Карпов же отказался. А если бы, заметим в скобках, согласился, то уверенно выиграл бы и матч у Корчного в Багио-1978 со счетом 5:2, и первый матч 1984 года у Каспарова со счетом 5:0. Правда, для начала Анатолию Евгеньевичу пришлось бы одолеть Роберта Джеймсовича…
Однако вернемся в 1937 год. Левенфиш готовился к матчу очень серьезно: «Существенную помощь мне оказало спортивное общество “Зенит”. Я получил возможность два месяца отдыхать и готовиться, причем один месяц с тренером. Для тренировки я пригласил молодого даровитого мастера Сережу Белавенца, он немного напоминал по стилю Ботвинника. Союз ленинградских писателей любезно предоставил нам две путевки в свой дом отдыха в Коктебеле, и вскоре мы укатили в Крым…
Мы располагались днем на пляже и принимались за анализы. В перерывах мы погружались в морские волны. В такой обстановке не могло быть и речи о “сухих” анализах.
В основном, я стремился найти защиту для черных против ферзевого гамбита – основного оружия Ботвинника. Конечно, за один месяц трудно заштопать все дыры, которых в моей игре было более чем достаточно, однако совместная работа оказалась полезной и для меня, и для тренера…»
Матч проходил при огромном наплыве зрителей вначале в Москве, потом в Ленинграде; главным судьей матча был лично Николай Крыленко. Борьба была ожесточенной: всего 3 ничьи из 13 партий! На старте победу одержал Ботвинник, потом Левенфиш выиграл две подряд и вышел вперед. Две ничьи, и три раза кряду побеждает Ботвинник! Ничья, две победы Левенфиша – счет становится 4:4. Затем вновь вперед выходит Ботвинник, однако последнее слово остается за Левенфишем. Григорий Яковлевич сохранил звание чемпиона СССР и был удостоен почетного звания «гроссмейстер СССР», но рассчитывал-то он на нечто большее:
«Я считал, что победы в девятом и десятом первенствах СССР и ничейный результат в матче с Ботвинником дают мне право на участие в АВРО-турнире. Однако на этот турнир, вопреки всем моим надеждам, меня не командировали.
Мое состояние можно было определить как моральный нокаут. Все усилия последних лет оказались напрасными. Я чувствовал себя уверенным в своих силах и, несомненно, боролся бы с честью в турнире. Но мне исполнилось 49 лет, и было очевидно, что будущие годы отрицательно скажутся на силе моей игры и что я теряю последнюю возможность проявить себя. Я поставил крест на своей шахматной карьере и, хотя в дальнейшем участвовал в нескольких соревнованиях, только в редких случаях играл с подъемом и спортивным интересом».
Напомним, что знаменитый АВРО-турнир проходил осенью 1938 года в Голландии; в нем в два круга играли Алехин, Капабланка, Эйве, Керес, Решевский, Файн, Флор и Ботвинник. Победитель (им стал Пауль Керес) считался претендентом № 1 на матч с чемпионом мира Александром Алехиным. Вроде бы, у Левенфиша было персональное приглашение от организаторов, за него ходатайствовал Капабланка, но… «Левенфиш настаивал, чтобы он представлял Советский Союз, с ним все же не согласились, и мне было поручено выступить в АВРО-турнире» (М. Ботвинник). Гладкая фраза «с ним все же не согласились» означает, что Ботвинник обратился в высокие инстанции (его опекал Молотов) и добился нужного для себя решения. А у Левенфиша высоких покровителей никогда не было, да он к этому и не стремился – гордый был человек. Отношения с «флагманом советских шахмат» оказались безнадежно испорчены; Григорий Яковлевич всегда потом поддерживал советами и болел за тех, кто сражался с Ботвинником в матчах за корону – Бронштейна, Смыслова.
* * *
В 1941 году, когда началась война, Левенфиш отложил в сторону шахматы и поступил на оборонный завод. Из осажденного Ленинграда он уехал с последним эшелоном: на следующий день железнодорожная связь северной столицы со страной была прервана.
О второй войне Левенфиш рассказывает в книге немного подробнее, чем о первой. Например, о том, как он чудом не замерз, когда добирался зимой товарными поездами из одного города в другой. Не хватало дров, не хватало еды…
«Тяжелые годы Отечественной войны и работа на заводе подорвали мое здоровье. Я уже не в силах был выдержать напряжения борьбы в длительном состязании. Я мог провести неплохо отдельную партию, но затем утомлялся и отдавал очки без боя» (Г. Левенфиш).
К счастью, Григорий Яковлевич был не только игроком: он занимался и литературным трудом, и тренерским. Причем он не только комментировал партии своих коллег – например, вместе с Романовским написал книгу о матче Алехин – Капабланка, участвовал в подготовке сборников чемпионатов СССР. Но и писал учебники для начинающих, а также руководил подготовкой фундаментального труда «Современный дебют». Правда, был издан только первый том – война помешала полностью реализовать этот амбициозный проект.
В эссе «Подводя итоги» Генна Сосонко собрал высказывания о Левенфише нескольких выдающихся гроссмейстеров. Приведем выдержки из их воспоминаний:
Марк Тайманов: «Левенфиш был моим главным шахматным учителем в ленинградском Дворце пионеров. Занятия Григорий Яковлевич вел тщательно, было у него много собственных анализов и записей, я это оценил позже, когда стал заниматься у Ботвинника. Он вообще никогда ничего не показывал…»
Виктор Корчной: «Я ходил к нему заниматься в 1946 году – было мне пятнадцать лет; помню еще, смотрели мы каталонскую… Произвел он на меня тогда впечатление человека очень высокой культуры, остроумного и развитого во всех отношениях. Но что это человек из другого мира, я понял, когда узнал Ботвинника; тогда я начал сравнивать. И сравнение это было не в пользу Ботвинника, который на фоне Левенфиша казался человеком неглубоким, и юмор у него был какой-то мелкотравчатый…»
Борис Спасский: «Левенфиш произвел на меня огромное впечатление, когда во Дворце пионеров показывал партию Алехин – Эйве, блестяще выигранную Алехиным. И партию эту я навсегда запомнил, и манеру, в которой он ее показывал, доступную и скромную. И шахматисты это чувствовали и очень уважали Григория Яковлевича…
Таких, как Левенфиш, были единицы. Всё, что я о нем знаю, это только хорошее, и представить себе не могу, чтобы о нем что-либо, кроме хорошего, можно было сказать. Сделал он для меня великое дело: когда я мальчонкой еще был, стипендию мне пробил. Одно слово – светлая личность. Но и трагическая. Был он настоящий шахматный великомученик».
Василий Смыслов: «Высокоинтеллигентный человек был Григорий Яковлевич, а жизнь вел бедную. Трудную жизнь. Был он загнан жизнью и нуждался материально. Выступал он во многих местах, чтобы деньги заработать, и на старости лет был вынужден это делать. Относился он ко мне с большой теплотой, да и я любил его очень».
Смыслов также рассказывал, как Левенфиш на склоне лет пришел к нему с рукописью будущей книги «Теория ладейных окончаний» с просьбой проверить его выводы, как они провели много часов за анализами и беседами…
Людмила Белавенец, дочь мастера Белавенца (который в 1937 году был секундантом Левенфиша), вспоминала свои детские годы: «Мне крупно повезло: вдруг появилось объявление, что шахматный клуб фабрики “Красная швея” приглашает девочек, а вести с ними занятия будет гроссмейстер Левенфиш. Пришло, наверное, девчонок 20 из разных домов пионеров со всей Москвы. Именно там я познакомилась с Аллой Кушнир, она была на год меня младше. В основном, девочки были лет 15-16, а мы с Аллой помельче – ей 12, мне 13. Трудно сказать, почему гроссмейстер такого уровня решил заниматься с девчонками, причем довольно слабенькими. Он вообще-то считал, что женщине в шахматах не место, и неоднократно это подчеркивал. Часто повторял: “Это вообще ужасно всё!” Григорий Яковлевич был желчным, остроумным и не очень-то почтительно относился к нашему полу. Из-за этого или по иным причинам, но очень скоро из всей группы остались только мы с Аллой.
Левенфиш всё время ворчал: “Ну, что вы думаете, как слонихи!” или “Любой мальчишка сообразил бы в десять раз быстрее!” Наверное, у него был такой метод – дразнить наше самолюбие, чтобы мы больше старались. Но разве глупые девчонки могли это оценить?.. Левенфиш обращался с нами, как со взрослыми. Не опускался до нашего уровня, а старался поднять до себя. И нам было очень неловко, что мы не оправдываем его надежд. Я была уверена, что он считает нас круглыми дурами; может, так он и думал, конечно. Но однажды я случайно услышала, как Левенфиш кому-то говорит: “Белавенец и Кушнир – они талантливы”. Это было настолько неожиданно, что меня эта фраза просто потрясла!»
Людмила Белавенец в дальнейшем стала чемпионкой СССР 1975 года, а в 1990 году – чемпионкой мира по переписке. Алла Кушнир сыграла три матча на первенство мира с Ноной Гаприндашвили: в 1965, 1969 и 1972 годах, причем в последнем уступила лишь с минимальным счетом.
* * *
«Он был как одинокий одичалый волк», – так говорил Ботвинник о Левенфише последних лет жизни. Ему было уже за 70, подступили болезни…
«Увы, на закате дней легкость к жизненным переменам, свойственная Левенфишу, обернулась самым печальным образом. Когда Григорий Яковлевич заболел и зимой был прооперирован, он на какое-то время, по рассказу очевидца, оказался в холодной комнате московской коммунальной квартиры, без ключа от сарая, где лежали дрова…
В январе 1961 года, после удаления зубов, врачу с трудом удалось остановить кровотечение, и он посоветовал срочно сдать анализы, которые выявили злокачественное заболевание крови. Уже 9 февраля Г.Я. Левенфиш скончался. Его похоронили в Москве в стене крематория...» (А. Кентлер).
Так завершился земной путь неординарного человека и шахматиста Григория Яковлевича Левенфиша. Крах империи, две мировые войны, разруха, голод, репрессии… Левенфиш всегда старался приносить пользу родине: и когда работал на оборону, и когда пропагандировал шахматы, помогал юным талантам. Остались его яркие партии, остались книги; он занял достойное место в истории.
Телефон: 8 (495) 691–03–34
E–Mail: 64magazine@gmail.com