URL: http://64.ru/php/content.php?id=278
— Санан, прошлый год и начало нынешнего у тебя выдались успешными. После Мемориала Смыслова выиграл чемпионат России по рапиду и сильный опен в Ташкенте, а месяц назад — круговик в Белграде. Пожалуй, единственная неудача — Grand Swiss в Риге, хотя и там ты боролся практически до конца за выходящее на Гран-при место…
— Да, действительно, после прошлогоднего Кубка мира у меня началась хорошая полоса в шахматах. Удалось поднять свой рейтинг примерно на 40 пунктов, до 2696. Это приличная прибавка, так как в последние годы разброс рейтинга у меня был небольшим. Пока это максимальный результат в моей карьере. Не сказал бы, что сделал что-то выдающееся, но в принципе играл неплохо и, самое главное, стабильно. Даже Grand Swiss не отнесу к своим неудачным турнирам. Пожалуй, только чемпионат мира по рапиду и блицу в Варшаве не запишу себе в актив.
— Раньше ты отмечал, что всегда борешься за победу, играешь до конца и из-за этого нередко терпишь поражения. А в последнее время практически не проигрываешь: все три упомянутых мной турнира закончил без нулей. Изменил свой подход?
— Ничего не изменилось, играю как всегда, не зажимаюсь. Проиграть мог много раз, просто так сложилось. К примеру, в Сербии у меня была абсолютно безнадежная позиция с аутсайдером турнира Иванишевичем. Легко мог проиграть в Риге и партию с Никитой Витюговым, которую мы с ним совместно прокомментировали в «64». В общем, где-то соперники меня прощали, где-то я сам недобирал очки.
— Расскажи для начала немного о турнире в Ташкенте. Узбекистан в определенном смысле все-таки довольно закрытая страна.
— Какого-то негатива я не ощутил. Наоборот, хорошо встретили, разместили…
— Вы играли по два тура в день с классическим контролем. Тяжеловато, наверно. Как относишься к такому графику?
— Критично его не воспринимаю. Нет ничего героического в том, чтобы играть по две партии в день. Понимаю, что в мире есть гораздо более сложные профессии, чем профессия шахматиста.
— В Белграде ты победил таких сильных гроссмейстеров, как Навара, Абдусатторов, Магсодлу. Двое последних — яркие представители новой волны шахматистов. Какие впечатления от игры с ними?
— Вообще-то я не первый год играю с ними и не воспринимаю их как молодых шахматистов. Ощущение, что знаю их уже миллион лет (смеется). Конечно, настраивался с ними на серьезную борьбу. Просто старт для меня сложился очень хорошо, хотя предполагал, что он будет тяжелым — три из четырех партий я должен был играть черными, причем в первых трех мне противостояли рейтинг-фавориты турнира Магсодлу, Навара и Сарана. Считал, что если удастся стартовать в районе полтинника — будет неплохо. Набрал же «+2», и это была заявка на победу в турнире.
В первом туре Магсодлу, видимо, не вошел еще в игру. В районе 15-го хода отдал мне пешку, подозреваю, просто зевнул. Хотя он ее отыграл, но получил плохую позицию, и мне удалось довести партию до победы. С Наварой я с самого начала неплохо давил и в итоге выиграл.
Затем сделал три ничьи, а решающей стала, по существу, партия с Иванишевичем. Несмотря на то, что он в Белграде играл очень плохо, большую часть партии со мной провел на высоком уровне. Хорошо разыграл дебют, переиграл меня, и в какой-то момент оценка позиции была в районе +7…+8 в его пользу. Мне как-то удалось «дожить» до контроля и в дальнейшем, находясь в цейтноте, на секундах сразу не проиграть. И тут Иванишевич потерял нить игры. Ничью он явно не хотел, перегнул палку и в итоге даже проиграл. Конечно, это был поворотный момент. На следующий день я играл с Нодирбеком Абдусатторовым, имея хороший запас прочности. Не расстроился бы и ничьей, но удалось победить. В итоге уверенно занял первое место, набрав 6,5 очка из 9, хотя, конечно, и элемент удачи был на моей стороне.
— В цейтноты, как с Иванишевичем, часто попадаешь в последнее время?
— Стараюсь от них избавляться. Для шахматиста это очень плохое качество — попадать в цейтноты. Возьмите, например, Александра Грищука. Сколько он загубил хороших партий! А я играю не так хорошо, как Грищук… Конечно, легко сказать, на практике же не всегда удается.
— К сожалению, мы живем в непростое время. Это как-то отразилось на турнирной обстановке: до и после 24 февраля?
— В Белграде я это не почувствовал. Всё было спокойно. Шахматный мир довольно маленький, по большому счету все друг друга знают. Думаю, ни у кого нет агрессивных намерений. Многие из нас, и я в том числе, далеки от политики.
— Тогда уточню предыдущий вопрос. Лично у меня после 24 февраля на какое-то время пропало всякое желание составлять этюды. У тебя в творческом плане такого не случилось? И может, теперь нужно уделять перед турниром большее внимание психологической подготовке?
— Думаю, у всех по-разному. Мы вообще живем в тяжелое время — сначала пандемия, потом другое… К сожалению, среди моих родственников есть потери из-за ковида. Признаюсь, в Белграде особого настроения играть не было: сделаю все ничьи — ну и ладно.
— Родители, надеюсь, живы-здоровы?
— Да, с ними всё в порядке.
— Вы какое-то время жили в Липецке, но потом вернулись в Элисту. Почему опять переехали, ведь ты, вроде бы, поступил в липецкий университет?
— На тот момент, в 2014 году, находиться в Липецке особых резонов уже не было. У меня, по существу, закончилась работа с Андреем Зонтахом (хотя впоследствии мы с ним некоторое время и сотрудничали, но уже не на постоянной основе).
— А сейчас ты с кем-нибудь занимаешься или готовишься к турнирам самостоятельно?
— Готовлюсь почти всегда самостоятельно. Периодически созваниваюсь с Юрием Рафаиловичем Яковичем, с которым меня связывает многолетнее сотрудничество.
— Чем объяснишь свои успехи в последнее время?
— Мне кажется, из-за того, что сейчас проводится очень много онлайн турниров с быстрым контролем, многие сильные молодые шахматисты играют несколько поверхностно. У меня сложилось впечатление, что будь контроль в Белграде не классического типа, мне было бы намного сложнее. Может, это не я стал сильнее играть, а соперники слабее (смеется).
— Физику перед турнирами не подтягиваешь?
— Видимо, в этом есть определенный резерв.
— Среди шахматистов есть ярко выраженные «счетчики» и те, кто играет, полагаясь в первую очередь на свою интуицию. К какой категории ты отнес бы себя?
— Был период, когда я пытался всё рассчитать как можно глубже. Сейчас стараюсь больше доверять своей интуиции. Для меня это важный момент, особенно с учетом того, как усилились компьютерные программы. Они показали, что в шахматы можно играть абсолютно по-разному, даже нарушая, казалось бы, незыблемые классические постулаты. Поэтому интуиция — необходимое качество для достижения высокого уровня игры.
— Важно ли для тебя перед туром или во время партии чувствовать состояние соперника?
— Конечно, стараюсь учитывать. Хотя порой это обманчивое чувство (смеется). Часто замечал, наблюдая за топ-шахматистами: по их движениям, мимике кажется, что позиция у них хуже некуда, а на самом деле чуть ли не выигранная! Но на то они и великие.
— Предпочитаешь классический контроль?
— Не сказал бы. Просто результаты в классику лучше. В принципе, мне нравится играть и в быстрые, и блиц. Больше все-таки в блиц, чтобы долго не заморачиваться (смеется). В быстрые предпочитаю контроль 15+10. Единственная проблема таких турниров для меня — редко удается пройти всю дистанцию ровно. Хотя побеждал Карлсена, Дуду… Не очень хорошо, по сравнению с классикой, переношу поражения, но пытаюсь с этим бороться.
— В сети часто играешь в блиц?
— Сейчас уже редко, пик пришелся на первый ковидный год — 2020.
— Стрим для Левитов-чесс уже не ведешь?
— Участвовал в проекте Challenge 3000. Возможно, буду сам делать стримы, но пока сложно с технической стороны.
— Как изменилась твоя жизнь за последние два года? Стало меньше турниров, больше свободного времени. Подумываешь, например, о тренерской карьере, передаче своего опыта подрастающему поколению?
— Вполне возможный вариант. Я открыт для соответствующих предложений. Хотя сначала надо достичь пика своей карьеры как шахматиста, показать всё, на что способен.
— Очередной турнир у тебя в начале мая — командное первенство России. Готовишься?
— Готовлюсь, можно сказать, в режиме релаксации (смеется). Будет турнир — хорошо. Сейчас даже на неделю вперед заглядывать трудно.
— Ты закончил Уральский горный университет. А диплом по какой специальности?
— Управление персоналом, менеджмент. Но поработать по специальности никакого желания нет.
— А для чего тогда учился?
— Для развития своего кругозора (смеется). Чтобы была возможность участвовать во время учебы в различных турнирах. Не думаю, что кто-то из сильных шахматистов, получивших высшее образование, когда-нибудь работал по своей вузовской специальности.
— Владимир Малахов, например.
— Он скорее исключение из правил.
— Знаю, любишь читать, слушать музыку, играть в настольный теннис, футбол. Новых увлечений за время пандемии у тебя не появилось?
— Не сказал бы, что за это время увлекся чем-то серьезным. Учусь играть на гитаре.
— Спасибо Санан за интервью, и новых тебе успехов!